Валерий Фокин стал кавалером Французского ордена искусств и литературыБеглов разрешил петербуржцам сидеть в ресторанах до полуночиВ Польшу из Белоруссии прорвались около 100 беженцевРейтинг надежности: какая маска защищает от COVID-19 лучше другихВ России новый антирекорд по количеству умерших от COVID-19 за суткиПетербуржец получил выстрел в глаз от пары электросамокатчиковОвечкин вышел на чистое четвертое место по голам в истории НХЛВ ОМС не входит. Девятилетней Соне нужна помощьГинцбург: Назальная вакцина сможет дополнять «Спутник Лайт»Теплее обычного. Суббота в Петербурге обойдется без осадковУченые расскажут правду про облучение 5G и лунный заговорПетербуржцам покажут Дом ученых с точки зрения его хозяинаСбер продаст долю в компании, контролирующей VKПсихолог объяснила, зачем мы на самом деле публикуем фото в соцсетяхВ работе Instagram произошел сбойПетербургский ЛГБТ-активист Кочетков* пополнил список СМИ-иноагентовВ Подмосковье обокрали дом участника Comedy Club Тимура РодригезаГлава комздрава прокомментировал смерть вакцинированного в ПетербургеСуд в Петербурге наказал троих фанатов за драку на матче Россия — Кипр«Антител много». Песков заявил, что привился «Спутником Лайт»Голикова: Новые ограничения с QR-кодами не коснутся детейВышел официальный тизер продолжения «Секса в большом городе»Предыдущие новостиАрхив материалов
Дискриминация, демонтаж независимости судебной власти, отсутствие дискуссии при «высочайшей общественной значимости планируемых преобразований» – лишь некоторые термины, которыми Тамара Морщакова комментирует идеи по пересмотру Конституции.
pixabay.comПоделиться
Как можно реализовать идеи Путина по реформированию Конституции без созыва Конституционного собрания, нужен ли для легализации идей президента референдум, зачем в политическом поле появился Госсовет, в интервью «Фонтанке» рассказала судья Конституционного суда в отставке, член Конституционного собрания 1993 года Тамара Морщакова. Один из авторов действующей Конституции России указала на риски и странности заявленных изменений.
Тамара Морщаковаскриншот www.youtube.comПоделиться
— Тамара Георгиевна, как одним словом вы можете назвать то, что началось 15 января, когда Владимир Путин объявил о своих мыслях по поправкам Конституции? Кто-то говорит «спецоперация», кто-то – «конституционная реформа», кто-то более хлёсткие термины употребляет про «узурпацию».
– Я бы сказала, что ничего совсем нового не началось. Потому что определенные идеи, которые оглашены, являются продолжением того, что и так есть, нередко звучит в общественном пространстве, воплощается в государственных практиках, требует их корректировки, даже предъявляется в качестве претензий к Основному закону страны и потому, в частности, не может не беспокоить.
Это касается, например, позиции по поводу исполнения решений органов международной юрисдикции, Европейского суда по правам человека, что связано с признанием Россией обязательств по международным договорам, которое называют приоритетом норм международного права.
В связи с этим ничего нового не началось. Но более того, начаться не может.
Ведь первые две главы Конституции, которые закрепляют и положение России в качестве члена мирового сообщества, и основы ее конституционного строя, и права и свободы человека, президент не имеет в виду подвергнуть пересмотру.
Пересмотреть их нельзя иначе, как заменив Конституцию в целом. Но явный посыл для общественного осознания, что страна как дорожила своим суверенитетом, так и будет продолжать дорожить им, определенно присутствует в обсуждаемом программном документе.
В социальной политике – ну что ж, может быть, начнётся что-то новое. Осознание как неудовлетворительного экономического уровня развития и решения социальных проблем, на котором мы находимся, есть и у власти, и у общества. Но, возможно, это возвращение к старым инвективам, которые формулировались и до 2012 года, и в 2012 году провозглашались актуальными, однако не были исполнены.
— «Ни первая, ни вторая главы («защищённые» главы Конституции РФ. – Прим. ред.) не должны быть затронуты. Мы просто добавляем новые моменты», – сказал в четверг Путин. Действительно нет нужды собирать Конституционное собрание, глядя в список заявленных Путиным перемен? Разве они не касаются положений первых двух глав?
– Собирать Конституционное собрание действительно не нужно. Цитата Путина предельно чётко показывает эту позицию.
— Но ведь верховенство международного права – это положение защищённых глав.
Как можно поднять статус национального права над международным без коррекции статьи 17 – «в РФ признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией» или статьи 46 – «каждый вправе в соответствии с международными договорами РФ обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты»? Это как раз «защищённые главы».
– У правил о верховенстве Конституции есть определённые охраняющие его рамки, поставленные самой Конституцией.
И сама Конституция подтвердила не только в первой и второй главе, но и в статье 79-й («РФ может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя РФ». – Прим. ред.), которая находится в третьей главе, что участие России в разных международных соглашениях возможно, если это не противоречит основам конституционного строя, а также правам и свободам человека. Это сейчас было заявлено в послании президента и является прозвучавшим еще раз в публичном пространстве заверением: «мы дорожим своим суверенитетом». Очевидно для тех, кто в этом сомневался?
— Многие воспринимают эти слова буквально. Мол, «граждане, приготовьтесь, скоро ЕСПЧ для вас перестанет существовать». Члены рабочей группы по подготовке поправок «Фонтанке» так и сказали, надо создать другие, «более эффективные, чем ЕСПЧ», институты. Опасения напрасны?
– Нет. Опасения утратить возможность защиты в ЕСПЧ не напрасны – с точки зрения разумного пессимизма. Потому что надеяться всегда на хорошее – это довольно детская забава. Нужно видеть потенциальную опасность отрицательных шагов.
И теперь политически кто-то может разыгрывать эту карту – пытаться её реализовать. Но сделать это будет нельзя в рамках существования первой и второй главы действующей Конституции.
Незыблемость первых двух глав была подтверждена сейчас и президентом, и председателем Государственной думы – если говорить о самом высоком уровне, на котором это снова озвучено.
— Но если на самом деле президент задумал отказ от обязательств, взятых Россией на себя в рамках членства в Совете Европы, если на самом деле стоит задача удалить из нашей жизни механизм защиты прав через Страсбург, мы должны писать новую Конституцию?
– Сначала мы должны денонсировать всё то, что позволило нам войти в Совет Европы. Наши обязательства де-факто и де-юре блюсти и исполнять решения ЕСПЧ записаны в международном соглашении.
И без этих обязательств, без этих условий нас в Совет Европы бы не приняли. Значит, сначала надо навести искомый «порядок» в собственных международных отношениях: отказаться от Совета Европы и Европейской конвенции о защите прав человека.
Вот тогда можем менять «защищённые главы» Конституции, заменив её другой.
— Иначе это юридически сделать невозможно?
– Иначе недопустимо нарушается требование соблюдать международные договоры – если и пока государство из них не вышло. И иначе, действительно, невозможно отказаться от конституционных ценностей, пока действуют поддерживающие их обязательства государства по международному договору.
Нельзя же сначала изменить эти ценности, запретив обращаться в ЕСПЧ, а потом выходить из позволяющего это договора? Так не получится. Это демонстративное нарушение еще и установленного Конституцией порядка её изменения.
И разве можно в ходе объявленного народного опроса рассчитывать на поддержку шагов, лишающих, в частности, права обращаться в Европейский суд? При противоположных обещаниях в официальных заявлениях!
— Да, президент анонсировал некий опрос мнения россиян о конституционной реформе. Это референдум?
– Вопросы на референдум – согласно конституционной статье 135 – может вынести только Конституционное собрание, если речь идёт о замене основного закона страны. Собрание рассматривает сначала вопрос о необходимости отказа от действующей Конституции, готовит другую. И только потом проект новой Конституции Конституционное собрание может либо само принять, либо вынести на референдум.
— Можно ли реализовать то, что хочет Путин, без созыва Конституционного собрания?
– Здесь я должна сказать, с моей точки зрения, гораздо более важную вещь. То, что сказал Путин, можно реализовать при действующем тексте Конституции.
И оно уже реализуется, благодаря её статье 79 и благодаря положениям статьи 125 о расширении компетенции Конституционного суда.
Для этого не нужно собирать писателей и бизнесменов, спортсменов и работников искусства, представителей комитетов Госдумы, неюристов. Для таких поправок в Конституцию не нужно собирать и Конституционное собрание.
— То есть 75 граждан, которым предстоит сформулировать поправки, – это не правовой механизм?
– Это правовой механизм – он создан президентским указом, но имеет только то значение, что собрана группа людей, которая может сформулировать, если хотите, предварительные позиции – мнение о том, как именно реализовать в основном законе прозвучавшие в послании президента идеи конституционной реформы.
И президент представил их как требующие – в соответствии с Конституцией – принятия федеральных конституционных законов. Он это прямо оговорил.
Речь идет о подготовке проектов таких законов – до и для последующего их внесения в порядке законодательной инициативы – она принадлежит не созданной группе разработчиков проектов, а официальным органам власти или одной пятой членов СФ или депутатов ГД.
Изменения в корректируемые главы Конституции можно вносить федеральным конституционным законом о поправке к Конституции, который вступает в силу после одобрения законодательными органами не менее чем двух третей субъектов Федерации.
— Путин предложил ввести запрет на участие в президентских выборах тем, кто имел иностранное гражданство. А как же лица, которые получили гражданство РФ после присоединения Крыма, жители Донбасса, белорусы, которые переезжают жить в РФ? Получается нарушение Конституции, где все граждане страны равны в правах.
– Мы пока ломаем копья по поводу несуществующего.
Если это было бы в документах так безоговорочно, то, скорее всего, являлось бы дискриминацией, нарушением 19 статьи Конституции и положений многих международных актов, хотя специальные требования к определенным видам деятельности в зависимости от её характера ими не исключаются.
В субъектах РФ, например, хотели ввести норму о том, что претенденты, выдвигающиеся кандидатами на выборах президента, должны владеть языком титульной нации.
А Конституционный суд, проверяя это положение и исходя из конституционного требования не дискриминации, подтвердил, что такое требование могло бы быть введено еще только через много лет, в течение которых государство обеспечивало бы возможность изучения этого языка для каждого гражданина. Так просто, без других нормативов, гарантирующих равные права граждан, такое ограничение нельзя ввести в силу запрета дискриминации.
— Запрет госслужащим иметь двойное гражданство укрепляет институты власти или наоборот? Это зачем тащить в Конституцию?
– Невозможно пока даже представить себе общую абстрактную формулировку этого предложения как нормативного.
Оно явно не соответствовало бы конституционному запрету вводить несоразмерные ограничения, не пропорциональные конституционно признаваемым целям.
Может быть, это – пожелание законодателю рассмотреть допустимость подобного варианта регулирования, в конкретных рамках. Иначе оно не может быть сформулировано как соответствующее основам конституционного строя и правам граждан.
— Президент согласился с тем, что ограничение нахождения у власти более двух сроков может действовать независимо от того, избирался ли он на должность два раза подряд, или в любом случае избрания дважды – это кость, брошенная интеллигенции?
– Мне это неизвестно. Но с точки зрения юридической формалистики, не обольщаясь надеждой на адекватное истолкование духа конституционных норм, думаю, что исключение слова «подряд» целесообразно.
Конституция основана на общем принципе сменяемости власти, который не допускает, чтобы запрет избираться более двух раз относился только к случаям избрания на должность два раза друг за другом.
Если убрать слово «подряд», легче правильно трактовать конституционный смысл этого принципа – исключаются любые спекулятивные попытки исказить его.
Трудно быть богом: какая поправка к Конституции может усложнить для россиян защиту своих прав
Фото Yip — Clicks Images / Getty Images Одно из наиболее обсуждаемых — после пресловутого «обнуления» — изменений Конституции — отмена верховенства международного права над национальным. О том, какими могут быть последствия этого шага, рассуждает директор центра «Сова», член СПЧ при президенте РФ Александр Верховский
С 1993 года и до сих пор в ст. 79 Конституции было написано: «Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя». Иначе говоря, Россия не могла с 1993 года брать на себя обязательства, противоречащие «неприкосновенным» главам 1 и 2 Конституции, которые как раз об этом.
Эта формулировка в Конституции осталась, не изменились, как известно, и главы 1 и 2.
Но в той же статье добавилось еще одно предложение: «Решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации».
На первый взгляд дополнение казалось просто лишним: вроде бы ранее подписанные договора Конституции не противоречили, раз законы об их ратификации не были оспорены Конституционным судом, и ничто не мешает России и без этой добавки не подписывать договора, противоречащие Конституции, хоть в исходном, хоть в поправленном ее варианте.
Но тут все же возникают целых три новации.
Одна из них была наиболее обсуждаемой: добавка к статье 79 покушается не на сами договора, а на решения, принятые на их основании и обязательные, как раньше казалось, к исполнению Россией.
Эти решения являются источником права, и на них можно ссылаться в обычных российских судах.
Упомянутые «межгосударственные органы» — это в первую очередь Европейский суд по правам человека и комитеты ООН, созданные на основе известных пактов, например Пакта о гражданских и политических правах.
Как раз в эти дни Комитет ООН по правам человека предварительно рассматривает очередной отчет России о выполнении этого пакта, а с рекомендациями выступит в будущем году. Но, бесспорно, решения ЕСПЧ вызывают у российских властей больше озабоченности — их «политизированность» адепты поправки и приводили в обосновании того, зачем она нужна.
Собственно говоря, российские власти еще пять лет назад воплотили эту озабоченность в юридическую норму: Конституционный суд 14 июля 2015 года принял постановление, согласно которому взял на себя право решать, применимы ли решения ЕСПЧ, если можно усмотреть конфликт между ними и Конституцией.
Иногда противоречие было очевидным: ЕСПЧ считает, что заключенных нельзя тотально лишать пассивного избирательного права, а ст. 32 Конституции прямо их этого права лишает.
Иногда противоречие надо было сложно, и не очень убедительно, конструировать, как в случае решения ЕСПЧ о колоссальной компенсации в пользу ЮКОСа.
Нельзя сказать, что КС часто пользовался присвоенной самому себе функцией, то есть решения ЕСПЧ по-прежнему влияли на ситуацию в самой России, пусть, по политическим причинам, и очень слабо. В этом смысле нынешняя поправка задним числом легитимирует установленный режим. Но она же и распространяет его с ЕСПЧ на любые межгосударственные органы.
Станет ли теперь КС чаще отвергать решения того же ЕСПЧ? Весьма вероятно, зная, что у нас принятие законов часто функционирует скорее как «посылание сигнала», чем как изменение правовой среды.
И уж поправка к Конституции — очень мощный «сигнал». Но не исключено, что решения межгосударственных органов теперь можно будет отвергать и без КС: соответствующие законы можно принять на основе поправленной ст.
79, и у нас нет возможности угадать, какие именно законы в Кремле решат принять.
Вторая новация меньше бросается в глаза: добавленное в ст. 79 предложение говорит, что основанием отвергать принятые межгосударственными органами решения является противоречие последних не только главам 1 и 2 Конституции, но и любой ее норме.
Первое, что в связи с этим приходит на ум: поправка сделает соответствующим Конституции отказ российских властей принимать во внимание любые «внешние» решения, не соответствующие поправке 2014 года о включении Крыма и Севастополя в ст. 65, то есть в список субъектов Российской Федерации.
Не берусь пока гадать, многое ли от этого изменится на практике.
Третья новация прямо связана со второй: какие-то решения того же ЕСПЧ, прошлые или будущие, могли не противоречить старым нормам Конституции, но войти в противоречие с новыми, а точнее — с законами, которые, весьма вероятно, примут на основе этих конституционных новелл.
Отталкиваясь, например, от фразы о «союзе между мужчиной и женщиной», легко сконструировать новые нормы, касающиеся ЛГБТ, которые ЕСПЧ сочтет дискриминационными, как уже счел наш закон о гей-пропаганде.
Боюсь, и другие элементы консервативной риторики, внесенные в текст Конституции, вдохновят творчески настроенных законодателей на принятие норм, которые в ЕСПЧ или в Комитетах ООН ждет та же оценка. После чего Конституционный суд, теперь еще более зависимый от президента, эту оценку, конечно, отвергнет.
В совокупности все это будет вести к усугублению самоизоляции России — с неизбежными печальными последствиями внутри страны. Правда, происходить это будет медленно: описанные выше будущие разбирательства с ЕСПЧ растянутся на годы.
В ближайшей же перспективе нас ждут новые, уже обещанные, законопроекты о тех или иных ограничениях наших прав и свобод, а также, надо полагать, более активное применение уже действующих репрессивных законов.
Так что у правозащитников, как практиков, так и аналитиков, работы добавится.
В том числе они по-прежнему будут обращаться в ЕСПЧ и в комитеты ООН, потому что эта возможность все равно остается и эти обращения, думаю, по-прежнему будут иметь практический смысл, просто в еще меньшей доле случаев, чем раньше.
«Очередной шантаж российского общества» Специалист по международному праву Кирилл Коротеев — о предложении Путина закрепить в Конституции главенство национального права над международным
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.
В своем послании Федеральному собранию 15 января Владимир Путин предложил изменить Конституцию — в частности, зафиксировать в основном законе приоритет российских норм над международными соглашениями страны.
Предложение президента прямо противоречит самой Конституции: в первой главе основного закона сказано, что международные нормы — неотъемлемая часть правовой системы России. А вносить поправки в положения, касающиеся основ конституционного строя, нельзя.
Российские власти уже принимали подобные положения, правда, не затрагивая текст Конституции: к примеру, в 2015 году в России был принят закон о приоритете решений Конституционного суда России над решениями наднационального Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ).
«Медуза» поговорила с руководителем международной практики правозащитной группы «Агора» Кириллом Коротеевым о том, почему Россия все равно будет подчиняться международным судам, но гражданам страны станет тяжелее защитить свои права.
— Какими последствиями грозит россиянам поправка о приоритете национальных законов над международными соглашениями?
— Мы пока не знаем, что будет предложено, как и когда это будет принято. То есть у нас нет даже текста проекта закона о поправке. Есть только очень невнятная вчерашняя речь президента Российской Федерации, которая, на самом деле, может пониматься так, что вообще ничего менять-то и не нужно.
Потому что у нас суды — и это не только Конституционный, это и Верховный, и районный суд, не знаю, в провинциальном Башкортостане — так же с удовольствием и при нынешних положениях Конституции игнорируют решения Европейского суда по правам человека. И прямо говорят, что они не собираются их исполнять.
Поэтому не то чтобы нынешняя Конституция была таким уж препятствием.
Что касается международного права, то какие бы конституционные нормы Россия ни принимала, на международном уровне она не может ссылаться на них для обоснования неисполнения международных договоров. Это придумали не мы с вами и не сейчас, это был такой орган между двумя мировыми войнами, назывался Постоянная палата международного правосудия — предшественник Международного суда ООН в Гааге.
Вот есть от 1932 года по ситуации польских граждан в . Даже в Советском Союзе, который уж точно не был другом прав человека — особенно свободы слова и свободы передвижения, — никогда концептуально не отрицалось, что национальные нормы не обосновывают несоблюдение международного права.
Что касается непосредственно Европейского суда по правам человека, то опять же — никакая национальная норма не препятствует осуществлению Европейским судом своей юрисдикции. Кроме разве что денонсации Европейской конвенции [о защите прав человека и основных свобод] — но об этом речи не идет.
Вот уже второй раз за последние 12 месяцев нас заставляют поверить, что кто-то собирается отобрать право на обращение в Европейский суд.
В прошлом мае-июне это было связано с реакцией на решение ПАСЕ о санкциях в отношении российских депутатов, а сейчас — с продолжением [пребывания у власти Владимира] Путина после 2024 года.
На самом деле ни тогда, ни сейчас никаких действий для того, чтобы денонсировать Конвенцию о защите основных прав и свобод, вообще не предпринимали. Поэтому писать [в Конституции] можно все, что угодно. Решения Европейского суда обязательны не в силу российской Конституции, не в силу российского закона — они обязательны в силу международного договора.
— То есть никаких особенных последствий это заявление Путина иметь не будет?
— Это, как вам сказать, очередной шантаж российского общества [со стороны власти]. Так же как было с постановлением Конституционного суда от 14 июля 2015 года о том, что мы иногда можем не исполнять решения Европейского суда, — оно тоже имело много вредных последствий.
Но и без всего этого не то чтобы российские власти бегут впереди паровоза исполнять [решения ЕСПЧ]. Вы можете спросить, сколько «болотных» дел было пересмотрено после решений Европейского суда? Ноль.
Сколько дел «ЮКОСа» пересмотрено после решений Европейского суда? Ноль. Отменен ли закон о запрете пропаганды гомосексуализма? Нет, вполне себе остается.
Сколько военных привлечено к уголовной ответственности за преступления против гражданского населения в Чечне, Ингушетии? Ноль.
— У этого объявления о поправке, которая установит приоритет национальных законов над международными соглашениями, наверняка же есть какие-то аналоги в других странах?
— Зависит от страны. Например, в Федеративной Республике Германия Европейская конвенция имеет статус федерального закона, не более [то есть не упоминается в основном законе]. Но Федеративная Республика Германия соблюдает Европейскую конвенцию, мягко скажем, существенно лучше [чем Россия]. А, допустим, в Голландии и в Австрии, наоборот, конвенция имеет конституционный статус.
Что еще можно вспомнить на эту тему? Недавно Казахстан провел конституционную реформу. Эта реформа статус международного права [по отношению к национальному] не то чтобы понизила, но, по крайней мере, до этого он был более-менее понятен — международный договор имел статус закона, — а теперь он совершенно непонятный. Если мы хотим идти по пути Казахстана, что ж, окей.
Есть Казахстан, есть страны, которые вообще не признают ничего в международном праве, — я думаю, что в Азии мы их легко найдем, и, возможно, в Африке.
Но Казахстан, даже когда у него были лучше нормы о статусе международного права в национальной системе, не то чтобы с большой спешкой соблюдал международные пакты о гражданских и политических правах.
Более того, долгое время он вообще отрицал их обязательность для себя.
— То есть дорога в ЕСПЧ после этого все-таки не закрыта?
— Нет, конечно.
— Мы можем туда жаловаться, но даже принятые решения могут российскими властями игнорироваться, как они игнорируются сейчас? То есть в этом смысле ничего не поменяется?
— Да. С другой стороны, притом что сейчас российские власти часто заявляют, что решения ЕСПЧ необязательны [для исполнения], тем не менее какие-то обсуждения, какие-то движения идут по, может быть, не самым ключевым темам, но все же.
Например, отбывание наказания [осужденными] недалеко от дома; «аквариумы» вместо клеток в судах [для подсудимых]. К сожалению, это не ключевые вопросы независимости и справедливости суда и гражданских прав и свобод. Тем не менее достаточно много вещей обсуждается [исходя из рекомендаций ЕСПЧ]. Это не дорога с односторонним движением, даже в России.
— О каких еще международных законах, кроме Конвенции о защите прав человека и основных свобод, может идет речь в заявлении Путина? Или только она имеется в виду?
— Это вопрос, наверное, Владимиру Владимировичу Путину, вы меня с ним путаете.
— То есть по умолчанию только Конвенция имеется в виду?
— А мы не знаем. В том-то и дело, что это вопрос не ко мне, это вопрос к Путину, потому что это он предлагает [поправку]. Вот он собирает эту потешную комиссию [для внесения поправок]. Может быть, ей он представит какие-то свои соображения.
Но из этого [первого заявления в послании Федеральному собранию] мы не знаем, к чему его предложения относятся. Россия является участником большого количества международных судов и арбитражей — не только Европейского суда.
И это достаточно чувствительные дела: в Европейском суде — по Грузии и Украине, а в других судах — по Украине, касающиеся Крыма, касающиеся проливов в Черном море и так далее, даже не касаясь Донбасса.
Это большое количество арбитражей по имуществу [по искам] украинских бизнесменов, которые утратили собственность в результате аннексии Крыма.
Это арбитражи по морскому праву в Постоянной палате третейского суда [в Гааге] — только там [проходит] два публичных межгосударственных арбитража, касающихся конвенции по морскому праву. Один касается керченских моряков, другой — собственно статуса пролива [между Черным и Азовским морями].
Можно, конечно, говорить, что российская Конституция имеет приоритет над конвенцией ООН по морскому праву, но с таким подходом вы точно не отплывете дальше 12 миль от берега.
— То есть существуют международные суды, решения которых Россия не может игнорировать?
— Ну то есть можно и игнорировать, конечно, но как будут ходить корабли после этого — большой вопрос. Есть решения того же Международного трибунала по морскому праву — против России их, правда, всего два, — но Россия их исполнила.
То есть и их корабль были освобождены, и моряки украинские [задержанные в Керченском проливе] были освобождены. Нигде и никогда документально не признавалось, что это было сделано во исполнение решения трибунала, а его решения были, естественно, исполнены с пропуском установленных сроков.
Но решения Европейского суда, которые должны исполняться в течение трех месяцев, у нас иногда по 15 лет лежат.
— Почему о поправке, связанной с приоритетом национального законодательства, было объявлено в контексте трансформации системы власти?
— Я предполагаю, у меня нет доказательств моего предположения, но мне кажется, что Владимир Путин и вообще исполнительная власть в стране не хотят давать объяснений, почему они не соблюдают обязательные для России нормы — ни российскому обществу, ни международному сообществу, вообще другим государствам, международным организациям.
Верховенство закона
— Критон, мы должны Асклению петуха. Так отдайте же, не забудьте.
— Непременно,— отозвался Критон.— Не хочешь ли еще что-нибудь сказать?
Но на этот вопрос ответа уже не было. Немного спустя он вздрогнул и служитель открыл ему лицо: взгляд Сократа остановился. Увидев это, Критон закрыл ему рот и глаза. Таков был конец великого греческого философа, описанный его учеником Платоном. Трагедия свершилась в 399 году до н.э.
, когда престарелый Сократ предстал перед афинским судом, обвиняемый в том, что он «испытует и исследует все, что над землею, и все, что под землею, и выдает ложь за правду», «преступает законы тем, что портит молодежь, не признает богов».
Смелое и искреннее поведение семидесятилетнего философа не тронуло судей, и последовал смертный приговор.
В многогранном учении Сократа достойное место находят взгляды на государство и право, причем принцип законности служил в его системе важнейшим критерием классификации форм правления.
По свидетельству Ксенофонта, власть, основывающуюся на воле народа и на государственных законах, Сократ называл царством, а власть, основывающуюся не на законах, а на произволе правителя, считал тиранией.
Только при условии господства разумных и справедливых законов обеспечивается, по его мнению, политическая свобода жителей полиса, т. е. города-государства.
Из уважения к законам Сократ отказался от возможности бежать и твердо выпил предназначавшуюся ему чашу яда. Видимо, было нечто чрезвычайно притягательное и возвышенное в идее верховенства закона, если философ заплатил за нее по самому дорогому счету, не пожелав уклониться от судебного решения.
Дело Сократа продолжил величайший мыслитель античности Платон, который после казни учителя создал в Афинах собственную философскую школу. Его перу принадлежат крупные политико-правовые произведения «Государство» и «Законы», где философ пытается начертать проект идеального устройства власти.
Я вижу,— пишет он,— близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где закон — владыка над правителями, а они — его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государствам боги».
Законы — понятные, обстоятельные, разумные, детальные, всеобъемлющие, неизменные — жестко регламентируют жизнь людей и порядок управления ими в платоновском государстве.
Разумеется, с точки зрения многовекового опыта человечества такой подход кажется наивным и совершенно неприемлемым: ведь, по Платону, выходило, что не государство существует для людей, а люди для государства, а жизнь граждан имеет хотя и твердые, но установленные извне основания. Законы принудительно благодетельствовали жителей.
Итак, право — ровесник цивилизации. Оно появилось не вдруг, человечество столетиями накапливало опыт регулирования общественных отношений с помощью норм права. Наше право не может не учитывать этого многовекового опыта. Данный фактор — непременное условие построения в нашей стране правового государства (которое само по себе не может быть построено лишь профессионалами-юристами).
Каковы же современные взгляды на способы воплощения идеи верховенства законов, за которую один философ отдал и которой другой посвятил жизнь?
Во-первых, верховенство закона выражается в преимущественной юридической силе в нашей стране законов, т. е.
актов, принятых высшими органами государственной власти или референдумом, над подзаконными нормативными актами правительств, министерств, ведомств, местных органов власти и управления.
Если англичанин подчиняется исключительно актам парламента, который вынужден поэтому определять даже правила содержания домашних животных, то нашей повседневной жизнью правят ведомства.
Они конкретизируют, а иногда и подправляют законы, изобретают собственные правила, которым мы вынуждены следовать. Излишне доказывать, что этими актами защищаются отнюдь не наши интересы. Особенно болезнен для граждан процесс ведомственного и местного нормотворчества в сфере бытового обслуживания и жилищного законодательства.
Во-вторых, закон должен пользоваться преимуществом перед иными источниками права. Вопреки распространенному заблуждению, записанный на бумаге закон не является единственным источником права. Известный дореволюционный теоретик Л. И.
Петражицкий насчитывал их около полутора десятков: книжное право (священные книги, сборники обычного права, научные трактаты), право принятых в науке мнений, право учений отдельных юристов, право юридической экспертизы римских юристов, заключения юридических факультетов — решения кассационных судов по юридическим вопросам, право изречений религиозно-этических авторитетов, договорное право, программное право, включая партийные программы, право юридических поговорок и пословиц, неопределенное положительное право, подкрепляемое ссылками на то, что «так принято» и др.
Несомненно, что сегодня огромную роль играет право международных договоров, существенны руководящие разъяснения Верховного Суда, используются судебные прецеденты. В последнем случае единожды состоявшееся судебное решение служит образцом для разрешения аналогичных уголовных и гражданских дел другими судами.
Но в правовом государстве определяющим должен оставаться закон, а противоречащие ему разъяснения и решения судов подлежат безусловной отмене.
В Великобритании, классической буржуазно-демократической стране, где прецедентное право пользуется безусловным авторитетом, не подвергается сомнению приоритет законодательных актов парламента.
В-третьих, в стране не должно быть никаких сил, организаций, органов и лиц, избавленных от подчинения закону, занимающих исключительное, надзаконное положение в правовой системе.
В-четвертых, в правовом государстве невозможно предоставление прав, льгот и преимуществ, а также возложение обязанностей, не предусмотренных законом или помимо установленного им порядка.
Мудрое и давно назревшее решение о создании комиссии по инвентаризации льгот, присвоенных аппаратом, и ликвидации тех из них, которые не основаны на законе, является примером поистине нового, демократического мышления.
С другой стороны, не могут не потерять обязывающую силу те способы понуждения к исполнению не основанных на законе повинностей, которые применяются к большинству из нас в виде призывов «быть сознательными», а то и прямых угроз оргвыводов.
В-пятых, принципиальным положением правовой реформы, а не пустой формальностью является неукоснительное соблюдение всех правил и процедур, установленных законом, «субординации» органов власти, юстиции и управления. В этом случае деятельность, помимо установленного законом порядка, считается юридически ничтожной, что служит гарантией от произвола и беззакония. Исполнительная власть подконтрольна законодательной.
16 июля 1973 г. американская общественность узнала от бывшего помощника президента Александра Баттерфилда о том, что по указанию Р.Никсона прослушивались и записывались на магнитофонную пленку все разговоры в Овальном кабинете Белого дома.
Верховный Суд США, несмотря на протесты президента Никсона и его ссылки на прерогативы исполнительной власти, обязал его передать федеральному судье Джону Сирика необходимые ему магнитофонные записи.
Судья не был вызван «на ковер», не ушел в отставку, не был ошельмован послушной прессой — он получил требуемое, а уйти пришлось главе исполнительной власти. Карьера 37-го президента Соединенных Штатов Америки завершилась.
Полный примат
В послании Федеральному собранию президент России Владимир Путин подчеркнул, что «суверенитет нашего народа должен быть безусловным», и предложил внести в Конституцию норму, окончательно закрепляющую верховенство российского законодательства над международным. Процесс принятия этой нормы сопряжен с серьезными трудностями. Опрошенные “Ъ” эксперты разошлись как в оценках самой инициативы, так и в необходимости ее принятия.
Идеи отменить примат международного права по отношению к национальному звучали начиная с 1990-х годов, но тогда казались маргинальными. По пути к признанию верховенства российского законодательства над международным страна пошла несколько лет назад.
Так, в середине июля 2015 года Конституционный суд (КС) РФ постановил, что решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) могут исполняться на территории РФ лишь в случае, если они не противоречат Основному закону страны.
Тогда также говорилось о защите интересов страны и «размывании границ государственного суверенитета РФ, основанного на верховенстве Конституции», как выразились депутаты Госдумы, разрабатывая законопроект на основе постановления КС.
Проект был принят в кратчайшие сроки: уже в конце 2015 года Владимир Путин подписал закон, который наделил Конституционный суд правом признавать неисполнимыми решения международных судов, включая ЕСПЧ, если эти решения противоречат законам страны.
Высшую юридическую силу Конституции РФ на территории страны закрепляет часть 1 статьи 15 Основного закона. При этом часть 4 статьи 15 Конституции РФ устанавливает приоритет «общепризнанных норм международного права» и международных договоров над законами страны.
В целом же нормы международного права становятся составной частью российской правовой системы на основании федеральных законов о ратификации тех или иных международных договоров.
Теперь же, по словам Владимира Путина, Основной закон РФ должен прямо гарантировать приоритет Конституции в российском «правовом пространстве».
«Россия вернулась на международную арену как страна, с мнением которой нельзя не считаться»,— сказал глава государства в обращении к Федеральному собранию, пояснив, что речь идет о «защите национальной экономики от внешнего давления» и «резервах для защиты социальных прав граждан».
Президент объяснил, что «требования международного законодательства и договоров, а также решения международных органов могут действовать на территории России только в той части, в которой они не влекут за собой ограничения прав и свобод человека и гражданина, не противоречат нашей Конституции».